Неопределенное количество людей шагало послушным строем по раскаленному асфальту, а я смотрела на эту процессию до ужаса медленно моргая. Каждый раз, когда мои глаза закрывались, я окуналась в спасительную темноту – на несколько секунд. Люди медленно тянулись по тропинке из-за дерева, а я всё чаще моргала, и люди, благодаря моим векам шли всё медленнее.
В очередной раз, открыв, будто осыпанные солью, прожжённые, болящие глаза, я увидела её. Напрягая воздух, в покадровой съемке, перед моим лицом зависла пчела. Пчелиные, маленькие глазёнки пялились на меня, отвратительно глубоко и сюрреалистично.
Меня обнимали; это был человек, чьё имя я помню, а вот лицо на протяжении времени стерлось из моей памяти, да и оно определенно не стоит консервирования.
Пчела покинула меня, когда слева показалась черная машина. Подъехав к нам, водитель покинул свой рабочий автомобиль и открыл две задние двери.
Несколько мужчин, явно напрягая мышцы, выкатили длинный ящик из дуба. Я знаю, что он из дуба, ведь я его купила. Я прижалась крепче к мужчине за моей спиной. Предстоящая картина пугала меня, вводила в состояние паники, голова непрестанно звенела. Дубовый ящик поставили на две табуретки, люди столпились вокруг нас. Вокруг меня и ящика.
Медленно, как во сне, крышка гроба откатилась вбок, рук я не видела.
Подробности всплывают в памяти отрывками. Щеки, под слоем замазки все-таки указывали на запекшуюся кровь под кожей, синева проявлялась, напоминая, что внутри разорвалось сердце, три дня назад. Морщинки вокруг глаз, оттого, что слишком много улыбалась, стали еще глубже. Лента с образами святых обрамляет голову как спортивная повязка, но спортом она уже не займётся.
«Такая красивая», - прошептал кто-то сбоку. И правда, как жаль, что мы больше никогда её не увидим. Не услышим её грубоватый голос, не увидим взгляд синих глаз. Как жаль, что сейчас, в последний раз, когда я её вижу, мои глаза застилают слёзы, мешая мне вобрать в себя эту картинку во всей её четкости и полностью. Как жаль, что у меня не фотографическая память. Как жаль тебя.
Невыносимый зной отвлекал от осмысления. Неужели это мертвое тело когда-то было живым, неужели оно произвело меня на свет? Как теперь закапывать в землю то, что меня создало? Невыносимо тяжело.
Но первая горсть земли летит из моих рук, и ничего уже не вернуть. И ты навсегда останешься здесь. Прости меня.