Две параллельные

Нестерпимо палило солнце, было жарко и очень хотелось пить. Но человеку было все равно. Он шел в никуда уже так давно, что такие мелочи его просто не волновали. Путь человека проходил через поля, перелески, луга и рощи.
Он уходил в никуда от того города, который вынул и опустошил его душу и ничего не дал взамен. К своим уже довольно немолодым годам человек не приобрел ничего в этой жизни – ни семьи, ни друзей, и даже родители остались где то в далеком прошлом, там где он когда то еще был личностью. Его работа ему опостылела, карьера не задалась. Последние пару лет он  не жил, а мрачно влачил свое существование. Однажды утром, проснувшись, человек понял, что дальше так жить нельзя и просто ушел, бросив все и всех, ушел в никуда, ни на что не надеясь.
Нестерпимо палило солнце, было жарко и очень хотелось пить. Рыжий беспородный пес медленно трусил по пыльной дороге. Он не помнил, где родился, не помнил своих родителей. За его жизнь радости было мало, если не сказать что она отсутствовала совсем.  Лишь один раз в своей короткой жизни он познал то светлое чувство, которое человечество называет привязанностью. В один промозглый осенний вечер дрожащего щенка человеческий ребенок привел с улицы к себе домой, и родители, видя радость малыша, не смогли ему отказать. Так рыжая дворняга поселилась на заднем дворе большого и красивого дома и обрела свое имя - Джексон. Оно ему нравилось, оно было звучным и красивым.
Но однажды ребенок перестал приходить, дом опустел, а вновь прибывшие жильцы  сломали конуру Джексона. Он не сразу понял, что прежние хозяева уехали и просто бросили его, как надоевшую игрушку. К уличным собачьим стаям ему примкнуть не удалось, он не был так агрессивен и жесток как они. А новую человеческую семью ему обретать уже не хотелось, он помнил человеческое предательство. Однажды утром Джексон осознал, что в этом равнодушном городе он никому не нужен и пошел прочь, в никуда, ни на что не надеясь.
Эти два существа двигались параллельными путями, которые, как известно из геометрии, никогда не пересекаются. Но судьбе было угодно скорректировать эту аксиому.
Нестерпимо палящее солнце внезапно затянуло темными свинцовыми тучами, началась настоящая, с сильным ветром, громом и молниями летняя, безумная в своей мощи гроза. Два наших героя увидели укрытие – раскидистую ель, которая хоть ненамного, но могла смягчить водный шквал дождевой влаги, внезапно обрушившийся с небес. И так совпало, что они устремились к этому убежищу, ведомые силой провидения. С одного конца под мокрыми ветвями сидел измученный, разбитый человек, с другой стороны прикорнула рыжая, не верящая никому дворняга. Они не смотрели друг на друга, и, казалось, совсем не обращали внимания на соседство.
Летняя гроза жестока в своем гневе, но быстра и отходчива. И вскоре в небе вновь засияло палящее солнце, и наши путники продолжили свой путь. Однако что-то неуловимо изменилось. Человек все чаще оглядывался на собаку, собака держала в поле зрения человека. Они по-прежнему шли параллельными путями, отдаляясь все дальше от того города и той жизни, которые принесли им так много страданий. Однако их линии все более и более сближались, и по закону перспективы пересеклись в точке горизонта и соединились в единую линию.
И пусть для скептиков это всего лишь зрительный обман и оптическая иллюзия, для нас, читателей этого рассказа, финал остается открытым.
И мы верим, что аксиома геометрии для двух наших одиноких путников была переписана судьбой, а две параллельных линии одиночества стали одной единой линией жизненного пути.